Сегодня же вечером необходимо каким-то образом вывести дознавателя на бордель. Может, позволить себя похитить? Не факт, что на меня вообще позарятся в этом ключе. Значит, придется действовать по обстоятельствам.

Импровизации у меня всегда отлично выходили. Правда, тогда речь шла о фокусах и спонтанных клоунадах, а не о попытках вывести преступников на чистую воду, но ставки повышаются, что поделать!

— Не заскучали? — галантно осведомился Уинтроп, неожиданно появляясь прямо передо мной.

Украдкой глянув за колонну, я выдохнула: мой собеседник загодя испарился. Вот и гадай, что ему нужно было в итоге. Только запугать, просто так? Вряд ли.

Скорее всего, у хаконцев тоже созрел некий план. Интересно будет узнать, какой именно!

Я приняла из рук дознавателя высокий фужер, заполненный до краев чем-то малиновым, густым и вязким, и сделала осторожный глоток. Алкоголь не чувствовался вообще — да и кто позволит дамам напиваться? Скорее всего, его там и нет. А жаль, мне бы не помешало для храбрости.

— Нет, что вы. Прием поражает воображение! — не покривила я душой. Меня он точно впечатлил так, что до сих пор не отошла толком.

— Пора! — неожиданно весомо уронил Уинтроп.

Дальние двери распахнулись, демонстрируя тяжелые темно-вишневые занавеси. Каждый проходящий внутрь комнаты вынужден был отодвигать их самостоятельно. Как я поняла — некий своеобразный ритуал.

— Держитесь поблизости, от меня ни на шаг. Я и так нарушаю кучу правил тем, что приглашаю вас с собой. Вообще-то женщинам в курильную комнату ход закрыт.

— А кому можно? — уточнила я, послушно следуя за дознавателем.

— Старшим родственницам и… легкомысленным женщинам, — запнувшись, все же ответил он.

— Ну, спасибо, даже не знаю что предпочесть, — пробурчала я.

— Вы не перестаете меня удивлять. — Мужчина предложил мне локоть, на который я деликатно оперлась. — Другая на вашем месте уже упала бы в обморок и наотрез отказалась переступать порог сомнительного помещения.

— Другая бы с вами вовсе не пошла на прием! — огрызнулась я, укладывая пальцы на сгиб его локтя. — И, наверное, правильно бы сделала. Это я дура. Торжества справедливости захотелось.

— Вот я об этом! — оживившись, подхватил Уинтроп. — Вы удивительно образованы для простой гадалки. Тем более для помощницы гадалки. Откуда только знаете столько умных слов?

— Не поверите — читаю много! — заговорщически сообщила я.

Дознаватель придержал тяжелую занавесь, и мы ступили в великосветский филиал вертепа.

Внутри все выглядело почти так же благопристойно, как и снаружи. На столах никто не танцевал, официантки скорее походили на гувернанток в темных платьях в пол и с чепцами на голове. Разве что в воздухе разливался приторно-древесный аромат табака, да тихо позванивали, сталкиваясь в тосте, бокалы.

Столы для карточных игр только готовили: проверяли натянутое сукно, раскладывали колоды. Син Просперу тут как тут — суетился рядом, то и дело что-то советуя под руку крупье.

На нас обернулись, взгляды задержались на моей вуали, но особого ажиотажа веселая вдова не вызвала. Гораздо интереснее собравшимся было грядущее развлечение.

Мы тихо отошли в темный угол, Уинтроп устроил меня в глубоком кресле, а сам встал рядом, потягивая из квадратного стакана что-то крепкое.

— Почему мы так далеко? — поинтересовалась я наконец, видя что места за столом начинают потихоньку занимать, а мы все так и сидим. Точнее я сижу. — Отсюда плохо видно, я думала, вы станете играть, а я вам подсказывать буду.

— Я не умею, — просто признался дознаватель, и у меня что-то внутри приятно екнуло.

Всегда испытывала тягу к мужчинам, что не стесняются признаться в собственных слабостях. Хотя по мне это как раз достоинство. Слабость это когда начальник департамента позорно продувает приданое собственных дочерей. Умение же что-то делать приходит с практикой и опытом, но многие отчего-то стесняются и делают вид, что могут все.

А потом оказываются в куда более неловком положении.

— Пойдемте хотя бы рядом постоим? — предложила я, решительно поднимаясь из кресла. — Я вам отсюда ничего не подскажу. Все-таки не ясновидящая, а всего лишь гадалка. Помощница гадалки.

— Логично, — кивнул Уинтроп. — Тогда пойдемте к мейстеру Гиббли. Он как раз планирует вернуть утраченное.

Он указал на солидного джентльмена, который нервно ерзал в кресле, то и дело протирая белоснежным платком залысины на лбу.

— Кто это? — спросила я и сама догадалась: — Ваш начальник?

— Он самый, — неодобрительно подтвердил дознаватель. — Утверждает, что сегодня непременно отыграется.

— Вы ему сказали про меня? — с упреком возмутилась я, но шепотом — мы подошли к столу почти вплотную.

— Нет.

— Тогда почему он решил… Впрочем, понятно, — вздохнула я.

Мне и правда было понятно. Есть такие подсевшие на азарт, как на наркотик, больные. Им постоянно кажется, что вот-вот они словят фортуну за хвост, а любой проигрыш скорее ступенька на пути к гигантскому выигрышу. И они поднимают и поднимают ставки, почти не глядя в карты…

К сожалению, лекарства от такого состояния не существовало. Кроме силы воли. Или же физической силы, применённой родными и близкими.

Я прильнула к локтю Уинтропа, с сочувствием глянула на его шефа и переключилась на главного героя вечера. Син Просперу как раз устраивался напротив, не спеша, со сдержанным достоинством и шиком. Огладил сукно, невзначай задев выставленные колоды, поправил лацканы фрака.

— Его уже можно арестовывать? — склонившись к моему уху, осведомился дознаватель.

Он, оказывается, добросовестно запоминал все что я ему объясняла, и теперь, уловив характерный жест, спешил довести дело до конца.

— Увы, думаю, что там ничего еще нет, — с сожалением отозвалась я. — Скорее всего, он пометил нужные карты. Или же проверил, на месте ли метки. Я бы посоветовала обратить пристальное внимание на крупье…

— Уже! — перебил меня Уинтроп. — Мало того, мы их сменили трижды.

— Тогда продолжаем наблюдать! — развела я свободной рукой.

Следующий час мы наблюдали, как мейстер Гиббли спускает по очереди три кольца, золотую булавку, запонки и потрясающе тонкой работы карманные часы. Я бы от таких сама не отказалась!

Син Просперу знай сгребал к себе выигрыш, то и дело хитро на меня поглядывая. Чувствовалось, что он затеял нечто грандиозное, и мне оно не понравится. Я была готова практически ко всему, но все равно не угадала.

— К сожалению, вынужден отказаться от следующей игры. — Со вздохом начальник дознавателей отодвинулся и грузно поднялся. Казалось, он разом постарел лет на двадцать. — Мне больше нечего поставить.

— Позвольте, а как же ваш загородный дом? — вежливо осведомился син Просперу, а у самого в глазах плясали дьявольские огоньки.

— Он оформлен на имя жены, — поджал губы мейстер Гиббли. — Часть ее приданого, неотъемлемая.

Я с трудом подавила желание треснуть его от души веером по лысине. Повезло еще женщине, хоть что-то в собственности осталось, не пустит муженек её с дочерьми по миру.

— А как насчет нее? — коварно поинтересовался хаконец, указывая на меня. — Дама пришла с вашим подчиненным, значит, официально считается вашей подопечной. Своего рода собственностью. И достаточно легкомысленна, чтобы появиться в курильной комнате, следовательно, готова ко всему…

— Да как вы смеете?! — возмутился мейстер Гиббли и, прежде чем я прониклась к нему теплыми чувствами — не все потеряно, не совсем он пропащий, добавил: — Подобные вопросы можно задавать лишь ее спутнику, а не мне! Пусть мейстер Уинтроп решает!

Взгляды всех присутствующих скрестились на оторопевшем дознавателе.

Я, признаться, и сама слегка ошалела, но быстро сообразила, как можно повернуть ситуацию в мою пользу.

Глава 28

Кажется, я только что поняла, для чего син Просперу затеял весь этот цирк с разорением мейстера Гиббли. Его дочери! Наверняка в папу, одаренные! Скорее всего, план был потребовать их в качестве кона — собственность, а как же. А тут удачно подвернулась я, третья магичка. Можно и меня заграбастать заодно.